Если ей не о чем беспокоиться, тогда почему ей страшно так, как никогда прежде?

Два внедорожника забили провизией на случай непредвиденной ситуации в песках пустыни. Вперед был послан грузовик, чтобы к приезду принца был разбит лагерь на границе пустыни и моря.

Рафик лишь качал головой. Нечто невероятное — брать в двухдневную поездку такое количество вещей! Однако он знал по опыту, что пустыня — непредсказуемая владычица, непостоянная и капризная, и настолько же смертельно опасная, насколько красивая. И все же он не хотел задерживаться в пустыне. Если повезет, то лагерь не понадобится. Рафик хотел вернуться в Шафар как можно скорее.

Сера держалась позади Рафика, рядом с его матерью, в тени крытого крыльца. Когда ему наконец удалось посмотреть в ее глаза, он заметил в них беспокойство и страдание.

Когда все было готово к поездке, Акмаль наклонил голову в сторону Рафика:

— Ваше высочество, можете ехать, когда пожелаете.

— Благодарю, Акмаль.

— Счастливого пути, сын мой, — сказала Ришана, когда он наклонился, чтобы поцеловать мать. — Позаботься о Сере.

— Конечно, — пообещал он. — Именно этим я и намерен заняться.

Улыбнувшись, он принял ее благословения, затем направился к первому автомобилю, чтобы переговорить с водителем.

Открыв дверцу со стороны пассажирского сиденья, он увидел в зеркале заднего вида, как его мать держит Серу за руки. Они склонили друг к другу головы, и Ришана что-то говорит ей на прощание. Неужели она снова уверяет Серу в том, что ее сын будет вести себя пристойно и не покусится на ее честь? Впрочем, обеим не о чем беспокоиться. Прикасаться к Сере? Нет, Рафик вовсе не жаждет этого.

Он увидел, как Сера поспешила во второй автомобиль, вероятно считая, что там ей будет относительно спокойно. Рафик позволил себе улыбнуться, сказал водителю все, что намеревался, закрыл дверцу и на прощание махнул матери рукой.

Ошеломление отразилось в черных как ночь глазах Серы, когда Рафик уселся на сиденье рядом с ней. Мгновение спустя она отвернулась от него, отодвинулась, прижалась к дверце, будто желая проникнуть сквозь нее наружу. Рафик почувствовал еще большее удовлетворение.

Он наводил на нее ужас.

Странно, но это чувство изменило его клятву, данную давным-давно. Десять лет назад Рафик решил никогда вновь не встречаться с Серой. И с тех пор верил, что убитое ею в тот день чувство лучше забыть, заодно похоронив воспоминания о ней самой.

Рафик воспользовался образовавшимся между ними пространством в собственных интересах, вытянув ноги. Но даже после этого Сера не повернулась и не посмотрела на него. Тем не менее он видел, что Сера чувствует каждое его движение, так как она съеживалась все больше.

Зачем Рафик сел в этот автомобиль, если ему нужно много места, чтобы вытянуть ноги? Сидя на краешке широкого сиденья и плотно прижавшись к дверце, Сера старалась выровнять дыхание и сдержать слезы, которые жгли ей глаза. Она была слишком озабочена размышлениями о человеке, который, казалось, владел всем миром, не говоря уже об автомобиле. Теперь он представитель королевской семьи Кьюзи. И он постарался заставить ее почувствовать неудобство.

Но зачем?

Он ненавидел ее, о чем уже сообщил своей матери, практически прокричав об этом. И Рафик знал, что Сера слышала его.

Разве ему недостаточно того, что она подслушала его заявление? Неужели нужно было настоять на том, чтобы она сопровождала его, а он имел возможность продемонстрировать, что относится к ней как к ничтожеству? Разве обязательно заставлять ее страдать сильнее, чем она уже страдает?

Неужели он настолько сильно ее ненавидит?

Мучительная боль возникла в ее душе, знакомое страдание, разрывающее ее сердце и почти лишающее рассудка. Однако с чего бы ему ее не ненавидеть?

Сколько раз ей говорили, что она сама во всем виновата! Сколько раз ей твердили, что она ничтожество и не заслуживает ничего!

Но теперь Хусейн мертв, а ее по-прежнему ненавидят. Разве может она ожидать чего-то иного?

«Может быть, это шанс забыть о прошлом, — сказала его мать, когда Сера в последний раз умоляла ее позволить ей остаться во дворце. — Шанс излечиться».

Сера любила Ришану, которая приняла ее, когда ей некуда было идти. Она любила ее за доброту и мудрость и истории, которые та рассказывала о своем неудачном браке. Сера ей доверяла. Но зачем ворошить прошлые воспоминания? Рафик ее ненавидит и будет ненавидеть всегда. И его за это никто не осудит.

Сера глотнула воздуха, сожалея о том, что не в состоянии сосредоточиться на пейзаже. Отражение в окне захватило все ее внимание: длинные ноги в дорогих брюках; видимый из-под распахнутого пиджака торс в белоснежной футболке, которая плотно облегала его...

Смотря на отражение Рафика в оконном стекле, Сера задавалась вопросом: какого черта этот человек не состарился и не растолстел за эти годы?

Прислонившись головой к окну, она зажмурилась, стараясь думать о теплом оконном стекле у щеки и не вспоминать образ длинноногого, поджарого мужчины рядом. Но его образ отчетливо врезался в ее память.

Одиннадцать лет назад Рафик был самым красивым мужчиной Кьюзи. Темноволосый, с поразительными голубыми глазами, решительным подбородком и золотистой кожей, он завладел ее девичьим сердцем сразу, как только она его увидела. Для Серы он стал воплощением идеального мужчины.

Он обнимал ее и говорил, что она самая красивая женщина в мире и что он будет любить ее вечно...

Серу пронзила боль, сильная и жестокая, вскрывая старые раны так безжалостно, что ей захотелось закрыть руками лицо и рот, чтобы не вскрикнуть. Зачем возрождать прошлое? Прошло столько лет, все изменилось.

Однако Рафик не изменился. Он великолепен. Мужчина в расцвете лет.

Мужчина, который ее ненавидит.

—Что-то не так?

Его голос вырвал ее из размышлений, и она открыла глаза, обнаружив, что они выехали из города. Встречались только отдельно стоящие дома, ландшафт постепенно становился пустынным.

В его обществе ей предстоит провести два дня, а он спрашивает, что не так?

— Я в порядке, — тихо ответила Сера. Незачем говорить ему о своих истинных мыслях и чувствах. Она отлично выучила уроки прошлого.

— Не похоже.

Сера прикусила губу, отказываясь повернуться к нему лицом. Она чуть плотнее обернула вокруг себя ткань платья, понимая, что в покое Рафик ее не оставит.

— Извини, если действую на нервы. — Она сложила руки на коленях и села прямо на кожаном сиденье, наблюдая за пустыней за окном.

Что с ней произошло? Не такую Серу он запомнил.

Или она всегда была покорной, испуганной женщиной-тенью? Неужели Рафику повезло, что он много лет назад выскочил из ее коготков? Сейчас он принц. Что это означает для женщины, когда-то вышедшей замуж ради богатства?

Рафик откинулся на сиденье. Арабская музыка, которую включил водитель, пробудила в его мозгу неприятные мысли. Он не для того вытащил Серу из дворца, чтобы она делала вид, что его нет рядом.

— Как давно ты у моей матери?

Рафик увидел, как она вздохнула.

Она неуверенно повернула голову в его сторону, смотря ему на колени:

— Год. Может быть, чуть дольше.

— Я не видел тебя на свадьбе Завиана, вернее, Зафира. Но ты, должно быть, уже жила во дворце.

— Я решила не приходить.

— Потому, что там был я?

Она на миг посмотрела в его глаза, затем так же быстро отвела взгляд.

— Отчасти. Но семья моего му... Хусейна тоже была там. И некоторые его сослуживцы. Для меня было разумнее держать дистанцию.

Рафик задался вопросом, почему Сера так и не назвала Хусейна мужем? Но, по правде говоря, его больше разозлило то, что она не появилась на свадьбе из-за него.

— Ты с ними не ладишь?

Казалось, она некоторое время обдумывала его вопрос, в ее глазах появилась печаль.

— Для всех проще, если я останусь в тени.